Художественная литература

Сергей Довлатов

Игрушка

- Дядя Гриша! Вам нужна машина?! Он вздрогнул. Когда его неожиданно окликали, писатель вздрагивал. Это началось давно, еще с армейских лет, когда писатель был охранником в Мордовии. - Дядя Гриша! Григорий Борисович с досадой и облегчением прервал работу. Вышел на крыльцо. - Это я - Ариэль. Я машину принес... Действие происходило в летней русской колонии чуть западнее Монтиселло. Ариэль был племянником Мишкевицеров. Писатель жил от них в двадцати метрах, ближе к железнодорожной линии. Еще левее жили Касперовичи. - Вы спрашивали про машину. Я наигрался. Ваша очередь. - А, - сказал писатель, - наконец-то... Разговор этот начался еще вчера. Григорий Борисович заметил машину, с жужжанием катившуюся по траве. Следом шел Ариэль. В руках у него была черная продолговатая коробочка. Писатель счел нужным заметить: - Однако... Что означало, например - додумаются же люди!.. И вот явился Арик. - Хотите поиграть? - Еще бы. - Тогда смотрите. В спешке Ариэль начал заикаться. При этом речь его звучала с какой-то дополнительной отчетливостью. - Вот смотрите. Так включается. Так выключается. Так вправо. Так влево. А так, значит - прямо. Поняли? Учтите - заднего хода нет. - Как всегда, - реагировал писатель. Ариэль убежал. Григорий Борисович тронул пластмассовый рычажок. Машина с жужжанием покатила вдоль газона. Из-под нее вылетали мелкие камешки. Писатель сделал неосторожное движение. Машина резко повернула в сторону. Левое крыло ее уперлось в стену. Писатель выключил мотор. Затем сказал: "Фантастика", - и удалился. Коробочку оставил на подоконнике. Рядом, возле кривоватой дачной лампы, ожидали его сенсационные мемуары Яновского. Затем был телефонный звонок из Нью-Йорка. Приходила Фаина жаловаться на мужа. Звучала по карманному радио Ленинградская симфония Шостаковича. Вслед за Шостаковичем явился Мишкевицер. Интересовался погодой на завтра. Ариэль появился вечером, когда уже стемнело: - Поиграли? - Конечно, - сказал писатель, - увлекся. Все дела забросил... - А где машина? Машины не было. Коробочка лежала на подоконнике. - Странно, - удивился писатель, - может, дети взяли? - Не беспокойтесь, - сказал Ариэль, - я найду. - Спроси у Левушки. Или у Буси... - Не беспокойтесь... Наутро мальчик появился снова. - Ну как дела? - спросил писатель. Он не выспался. Пил среди ночи кофе. - Они не брали. - Ты о чем? - спросил Григорий Борисович. - Ах, да... - Они не знают, где машина. - Так. Куда же она могла подеваться? Ариэль задумался, потом сказал: - А вы под домом смотрели? - Нет. - Наверное, она под домом. Григорий Борисович тяжело опустился на колени. Припал к сыроватой земле. Вдыхая болотный запах, протиснулся между двумя гнилыми столбами. - Фонарик принести? - Давай. Под домом обнаружились лыжи, железная решетка, мяч и корпус гитары без струн. Машины не было. Писатель оглядел свои испачканные брюки. - Что-то фантастическое, - сказал он. - Не беспокойтесь, - утешил его Ариэль, - подумаешь. Мне дядя Леня новую купит. У него знаете сколько долларов. - Сколько? - вдруг заинтересовался Григорий Борисович. - Очень много. Думаю, больше ста. И затем: - Вы под кроватью не смотрели? - Я посмотрю, - сказал Григорий Борисович. Писатель отодвинул кровать. Заглянул в кладовку. Порылся в ящиках стола. - Я завтра приду, - сказал Ариэль. С этого дня началась ежедневная пытка. Рано утром к нему заходил Ариэль: - Я только хотел спросить насчет машины. - Как сквозь землю провалилась, - жаловался писатель. - Ничего, я вечером зайду. В конце недели Григорий Борисович принял решение. Дневным автобусом поехал в Монтиселло. Зашел в игрушечный магазин Плейленд. Выбрал машину за сорок шесть долларов. Вернулся. Разыскал Ариэля и вручил ему большую, довольно тяжелую коробку. - Играй, - сказал он. Мальчик смутился. - Зачем? - говорил он, срывая пластиковую ленту. - Не беспокойтесь. Она найдется... А потом: - К тому же это, в общем, другая машина. Капот не открывается. - Капот? - переспросил Григорий Борисович. - А я и не заметил. Колеса, думаю, на месте... Дверцы, руль... - Это не та машина, - весело сказал Ариэль. И положил ее в коробку. Поролоновые крепления вставил. Ленту приклеил на старое место. - Может, сойдет? - упавшим голосом выговорил писатель. - Вы не беспокойтесь. Подумаешь, машина. У меня их штук двадцать пять. Правда, у той был капот. И фары. - У этой тоже фары. - У той были никелированные... Она найдется. Вы на кухне смотрели? - Смотрел. - А за плитой? - За плитой еще не смотрел. - Может, она там? Григорий Борисович вынул из стола рейсшину. Долго водил ею за газовой плитой. Выкатил оттуда россыпь дряни, напоминавшей экскременты. - Не густо, - сказал писатель. - Найдется, - в который раз повторил Ариэль... Короче, лето превратилось в ад. Ариэль появлялся, как тень отца в "Гамлете". Ужасом веяло на писателя от его слов: - Не беспокойтесь. Она найдется. Писателю снились автомашины. Они съезжались к нему, беспомощному - черные, громадные. Капоты их были угрожающе подняты. Никелированные фары сверкали. Писатель обратился к Мишкевицеру. Тот сказал: - Да бросьте. Подумаешь, машина. У него их целый автопарк. Найдется... Вы на чердаке смотрели? - Нет у меня чердака, - сказал писатель. Он почувствовал, что близок к нервному срыву. Забросил все свои дела. Позвонил в Нью-Йорк литературному агенту Гордону Брукмайеру. - Помнишь, Горди, ты хотел отдать мне свой автомобиль? - Бери. Он только даром место занимает. - Какая марка? - "Бьюик-ригал", восемьдесят первого года. Что называется, в рабочем состоянии. Для новичка в самый раз. - Фары никелированные? - Вроде бы. - Капот поднимается? - Как это? Зачем ему подниматься? - Не поднимается капот? - Поднимается, когда надо. - Ну, слава Богу... - Радуйся, мизерабль, - сказал Ариэлю писатель, - ликуй. В четверг тебе пригонят настоящую машину. - Новую? - Почти. "Бьюик" восемьдесят первого года. - Знаю, - сказал Ариэль, - всего шесть цилиндров. К тому же я еще маленький. А когда вырасту, дядя Леня подарит мне новенькую "Тойоту"... Писатель удалился, сгорбившись, жестикулируя и беззвучно шевеля губами. А потом все разъяснилось. Машину утащил хозяйский пес Дунай. Она поблескивала в глубине его невзрачной будки, как сокровище. Когда хозяин вытащил машину, на боках ее обнаружились глубокие следы зубов. Теперь писатель часто видел Ариэля около собачьей конуры. Мальчик приближался к Дунаю, беседовал с ним. Что-то внушал ему настойчиво и мягко. Дунай виновато скулил и припадал к земле. Задние лапы его судорожно вздрагивали. - Ничего, - издали шептал Григорий Борисович, - потерпи. Лето все равно уже кончается.

Сергей Довлатов