Младенческие швы кроили череп

* * *

Младенческие швы кроили череп.
По кожею провалы родничков,
Как лужицы под корочкой вечерней,
Над чернотой невидящих зрачков.
Все возвращалось на круги своя
На коих нет губительного Я.

* * *

Сыплет солнечная пудра,
Воздух видим и искрист,
А сопливый пессимист
Просто шушера и шудра.

* * *

Старик смердит, благоухает стерва,
И то, и это действует на нервы.

* * *

Этот город был мертв —
Он убит был давно — изнутри
Так должно было быть, так случилось —
Не смыть обреченность
Буроватыми пятнами злой, безответной любви,
Дикой гулкостью, что
Отдает заблудившимся стоном.
Только тени насилья и привкус перверзий и прах,
Только росчерк отчаянья и иероглифы страха,
Предрешенный, но все же мучительный крах
И у каждого призрака — личная дыба и плаха.
Постепенно в веках растворялись дома и мосты,
Как кусок рафинада в горячем, граненом стакане,
Рассыпались пыльцой неживых манускриптов листы,
Исчезал утопический град исполнения тайных желаний.

* * *

Астрологический злодей
Опять обгадил всю неделю,
Я над прогнозами балдею
И прячусь дома от блядей.
Я зависаю как компьютер,
Не отвечаю на звонки,
А ночью снится Мартин Лютер,
И динозавров позвонки.
А по утрам пред зеркалами
Томлюсь процессом узнаванья.

А раньше я не зная бед
Любил прекрасное сегодня,
Блудил не обращаясь к сводне,
Не изучал оккультный бред.
Отриентируясь на лица,
А не на звездные узлы,
Мог умереть и возродиться,
Но твердо знать, что все козлы.
Для сохраненья оптимизма,
Избавь Господь от футуризма!

* * *

Если параллели сходятся в бесконечности, то всем опездам,
Уходящим в бесконечное, там, у схождения… катастрофа.
…и все тааи…

Катастрофа бессмертия — тема проста —
Там под сенью креста нету места для тела.
Студенистым становится ветер студеный. С листа
Осыпаются буквы молитвы написанной мелом.
Бесконечность — свеча в коридоре зеркал — Не рискуй —
Отраженье обжечь тоже можно…Отдернуты пальцы
Из октавы в дискант и смещен центр тяжести пуль,
И в огонь безымянных скитов возвратятся седые скитальцы.
У схождения смерть…Ну, а все-таки, вдруг пронесет?
Сколько было теорий, что раньше владели умами —
Если нету предела паденью, во что превращается лед?
Если нету у взлета предела — во что превращается пламя?
И все таки-так тикают часы,
Так сжатием тиски обязаны спирали,
Так на объем плюют аптечные весы,
И складочки тоски не вывести кремами.
И запах климакса от запаха Клема отличен,
Но ничем не пахнет привиденье.
А на вулканах новые дома — немые алтари богине разрушенья.
И все-таки…
Нельзя иначе. Жизнь достойна Вечности
И это альфа Веры,
А зябкая, извилистая мысль
Имеет привкус ладана и серы.