Не будет ни боли, ни зла ни беды

* * *

Не будет ни боли, ни зла ни беды,
Не будет ни мора ни глада.
Несмело спросила — Быть может, воды?
Ответил на выдох — Не надо…
А пить так хотелось — лекалами губ
Кривилась усмешка царя —
Всезнающий дуб, обреченный на сруб,
Чтоб было на чем за моря
Уплыть и вернуться и снова уплыть.
Куда и зачем — все равно,
Чтоб только изжить невозможность любить,
И под ноги бросить руно
Жестоким божкам, истеричным всерьез,

И все ж беззащитным навзрыд,
Но снова сковал побережье мороз
С коротким названием быт.
И снова все снуло, но нету беды,
Хотя зачерствела вода…
Ты снова спросила — Быть может воды?
На вдохе — короткое — Да…

* * *

Да, я дышу по ночам,
Но писать-то об этом зачем?
Да, я хожу по врачам,
Но к чему эта куча проблем
Читателю, что чтит покой,
А сам заезжен в смерть,
Которому, то вечный бой,
То каторжная клеть,
То плеть — сутулости сестра
И тяжесть своего креста.
Ну, а другим, что без забот
Эстетствуют и спят,
Скулющий нужен идиот,
Как кошке самокат.
И тем, под пулями в горах,
И тем на вирусной игле,
Где тем не выбирает страх
И темы плавают во тьме.
К чему ты им, верблюжий бард,
Сивушных собиратель строк,
Построивший нелепый град
Из пены и хвостов сорок?
Похмельным хныканьем своим
Ты превращаешь не спеша,
Визаж изящный в грубый грим,
Под коим не живет душа.
Пред престолом железы предстательной
Ты предстанешь пестрый и больной,
Но такой чертовски обаятельны
Виз-а-ви с зеркальною слюдой,
С еще не замаранной
Брачной простынкой листа.
С убогими ларами
В складках хитона Христа.

* * *

Энтузиазм зудит в заду,
А зад как прежде на виду.

* * *

Мы очень часто говорим —
Конечно, это кал,
Но, что поделать, если нас
Такими Бог создал.