Сегодня ночью, дорогие мои, мне исполнится двадцать пять. Это прекрасный повод пригласить наконец всех вас в гости. Чтоб не было сомнений, идти или не идти, сообщу вкратце программу вечера: сотворение мира, теория относительности, любовь и смерть Клеопатры и так далее и тому подобное.
С искренним ожиданием главное недействующее лицо.
— Почему-«недействующее»?
— Потому что действующее — действует, а недействующее — ничего не делает: то ли не хочет, то ли не приучено. Для ясности добавим, что лицо это зовут Леночкой. Остальные сведения позже.
— Интересно, если в двадцать пять лет зовут Леночкой, в семьдесят — Аленкой будут величать?!
— Мне не хотелось подчеркивать, но раз об этом зашла речь!.. Во-первых, Леночке не двадцать пять, а только ночью исполнится двадцать пять, а во-вторых…
СЛУЧАИ ИЗ ЖИЗНИ. Когда Леночка, отстояв два часа в винно-водочном отделе (перед своим днем рождения), оказалась у прилавка, продавец заявила: «Сначала паспорт получи, потом будешь за водкой стоять!» Леночка ушла ни с чем.
(- Интересно, кто это говорит и кому?
— Неважно! Это все в скобках (дальше скобок будет полным-полно, так что советую их сразу пропускать- если хватит сил прочесть остальное!)).
Цветы — розовые, бордовые, белые — стояли в банках и вазочках. Вечер давно погас. Иссякла надежда. Никто не пришел. Одна. Человек не может быть один. Он не должен быть один. Одному ничего не нужно. Одному жизнь не нужна. Никто не откликнулся на приглашение Леночки, и она решила… Нет, она представила себе, будто решила кончить жизнь самоубийством.
(- Почему?
— Потому что никто не пришел!
— Никто не пришел, потому что она не сказала правды: ей хотелось поговорить о себе, а вовсе не о Клеопатре и не о сотворении мира!
— А что, разве об этом не будет?
— Да будет! Будет все, только вперемешку: то о Леночке, то о Цезаре, то о буддизме!
— А зачем?!
— Вдруг кто-нибудь да выслушает?! Понятно?!
— Понятно, что ж тут не понять…). Леночка достала из аптечки пузырьки с таблетками и высыпала все на стол. Но сначала…
«Ты думаешь: «Я один»,- и не знаешь,
что сердце твое не покидает мудрец,
взирающий на добро и зло, творимое тобой…»
(Из индийской книги с труднопроизносимым названием)
К вам, сохранившим способность видеть и слышать, мое последнее слово. К вам обращаюсь я в надежде быть понятой. Перед вами я хочу оправдаться, вам хочу объяснить: шаг, предпринимаемый мною, не слабоволие и не позорное бегство от трудностей, но — борьба моя, но — протест мой против устройства мира и его бесчеловечности.
Быть может, вам покажется скучным вникать в странные рассуждения и обстоятельства мало касающегося вас дела. Что ж, если так, смело включайте телевизор, поболтайте с соседкой, врубите кассетник — пусть музыка — музыка! — музыка! — заслонит собою ваши уши, окна, двери, щели, так чтобы никто не смог достучаться до вашего разума, до вашего сердца!.. Если же в вас осталась хоть малая толика любви и приязни к собрату своему, живущему рядом, на земле, выслушайте меня. Из благодарности я постараюсь быть краткой.
Наша учительница по литературе говорила: «Мыслить надо на одну-две страницы. Предложения должны быть короткими и простыми. Мне не нужны измышления. Мне нужно понять, кто меня слушал на уроке и кто — нет».
«Предложения должны быть короткими…» Представьте себе человека, долгие годы прожившего при свете ламп. Что будет с ним, если вывести его на солнечный свет? Он ослепнет. В первые минуты — ослепнет. Что же произойдет с тем, кто долгие годы молчал? Столько сразу всего захочет сказать, что не хватило б и тысячи языков, а потому множество раз собьется, потеряет мысль. Как же помочь ему, а значит, и себе?! Начну издалека: философия — система идей и взглядов на мир. Физика — система идей и взглядов на природу и материальный мир. Отсюда: физика есть философия естественных наук!!!
(Простенько, но неожиданно. Хотя, конечно, и горшком назови, да только…)
Далее: корни философии — в логике. Тогда корни Философии Естественных Наук, то есть физики, лежат в Логике Естественных Наук, то есть математике (- С какой же стати?! — По индукции!). Итак, логика вывозит физику на собственной спине в королевы естественных наук.
(Аристотель, основавший логику, под окнами дома ученика своего, Александра Македонского, катает на собственной спине пассию — греческую куртизанку… Вот то общее, что есть у Логики и у Любви, кстати.)
ВЫВОД: Любовь, Логика, Физика, Философия — вот те киты, придерживаясь которых долгие годы молчавший должен продвигаться вперед, чтобы не сбиться с пути…
— А-а, ясно! Если хочешь, чтобы тебя выслушали, нужно чередовать физические теории с абстрактными рассуждениями и любовными историями!
— Ну, не обязательно, хотя и желательно. По крайней мере к этому ненавязчиво подталкивает человека философия…
(Для тех, у кого с философией связаны не слишком приятные воспоминания, небольшая история: одна наша подруга, учившаяся в консерватории и блестяще игравшая на фортепиано, но не имевшая иных способностей, перед экзаменом по философии почти плакала: «Ничего не понимаю!» Тогда другая наша подруга сказала: «Ложись спать, утро вечера мудренее!..»
Утром на экзамене преподаватель не слушал, что она там мямлила. Едва успокоившись, он снова начинал трястись на стуле в приступе беззвучного смеха — на кофточке спереди у нее было вышито гладью: «Философия — наука всех наук!» Наша подруга уронила (специально!) ручку, и, когда экзаменатор прочел вышитое на спине «Филио — люблю, софия — мудрость!», в зачетке у нашей подруги появилось «хорошо».)
Но — продолжим: «Логика — наука о способах доказательств и опровержений». Итак: используя Логику, Физику и Философию, я хочу — честно и беспристрастно! — доказать или опровергнуть никчемность своего существования на Земле. Для этого мне предоставляется первое (и, может быть, последнее!) слово. Единственное мое желание — быть выслушанной (разумеется, я не преступница и, если состоится некое подобие суда, на нем я буду и обвиняемой, и потерпевшей, и судьей, и защитником). Начнем: «Граждане присяжные заседатели!..» (Ах, да! Я же забыла сказать: присяжными заседателями, тоже всеми сразу, буду опять я. Впрочем, ладно, если будете слушать, тогда и вы тоже.)
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА И ОПРОВЕРЖЕНИЯ Математика — особая наука, а математики — удивительные люди, обладающие даром постичь, что дано, а что нужно доказать. Я — увы! — не математик, иначе жизнь свою положила бы на доказательство теоремы Ферма, но мысли свои — чтоб вы хоть что-то поняли — постараюсь представить в виде теоремы.
ТЕОРЕМА. Всякий, утверждающий: «Я родился и жил»,- не прав.
ДОК-ВО. Оба глагола подразумевают осознанное действие, но таковое здесь отсутствует, ч. т. д.
(- А где же «Дано»? «Требуется доказать»?!
— Не надо перебивать! Мне и так трудно собраться с мыслями! Я же предупредила, что не математик!)
По чьему-то желанию человек оказывается вброшенным в жизнь, словно шайба в игру, и так же кто-то, поставленный высоко над ним, будто бы невидимой клюшкой швыряет ею через все поле, и человек летит, не имея возможности остановиться, летит, пока не ударится о борт или пока иная клюшка не отбросит его в противоположном направлении. Только шайбе отпущено пробыть в игре час, а сколько отпущено человеку, никто не знает. И еще — шайба не думает, а человек…
Кто я? Что я? Зачем?
Кто? Что? Зачем?
Зачем?
— Будто мелкий осенний дождь барабанит по крыше, угрюмый, худой, длинный, как жердь, в старой серой шинелишке, с поднятым воротником, с промокшими спутанными волосами, такой усталый, такой ненужный, такой дряхлый, такой вечный, такой бессмертный, что просто хочется выть!..
Человеку не дано ничего понять. Жизнь его — метания по полю очередной шайбы, вброшенной в игру со свистком, а по окончании игры — выброшенной из жизни! Пока человек мал, ему дурят голову, повторяя: «Вырастешь — узнаешь!» Когда ему от пятнадцати до двадцати, он уже чем-то опутан, привязан, посажен на цепь своих собственных желаний, а значит, находится под колпаком у жизни. Он занят! Либо спорт, либо учеба, либо мода или музыка, наконец, просто бесцельное слоняние по улицам, от которого недалеко до разврата «от тоски» и пьянства в подворотнях…
Дальше — совсем просто: как только человека уговорили вырасти, с ним становится легко. Почти всегда легко. Каждый раз, когда он попытается задуматься, жизнь с легкостью уведет в сторону, накинет червонец к зарплате, поманит квартирой или комнатой, должностью или званием, бросит кость в виде турпоездки за границу, предложит мужа или любовника- словом, кому что надо! Будьте уверены, жизнь не откажет в мелочах, в том, что ничего не стоит! Она всегда сумеет заткнуть вам рот леденцом, словно ребенку, когда нужно, чтоб он помалкивал. Ребенок молчит. Человек смолкает тоже. Разве способен он теперь спросить: кто я? что я? зачем? Нет. Он занят своим очередным леденцом… Зачем? А в ответ бесконечный серый дождь.
В какой-то компании обсуждалась ремарка Пушкина: «Народ безмолвствует». Как это поставить на сцене… На переднем плане — смутная, расплывчатая яблоня в цвету. Какая-то зыбкая, нечеткая, будто в тумане или не в фокусе. Из-за кулис выбегает на сцену мальчик лет пяти и останавливается. В глубине сцены — группа в длиннополых одеяниях, образующая тесный кружок. Мальчик подбегает к спинам и пытается обратить на себя внимание. Его не замечают. Он пробует протиснуться в центр, чтобы увидеть внутрипроисходящее. Его не пропускают. Тогда он начинает пронзительно завывать: «А-а!» — на одной ноте. Спины в ужасе оборачиваются. На лицах марлевые повязки. В образовавшемся коридоре просматривается оратор на небольшом постаменте, застывший с поднятым в воздухе кулаком — призывавший к чему-то! беззвучно! молча!!!
Мальчик в ужасе: «А-а!» Из толпы к нему кидается фигура, хватает за руку и тащит к яблоне. Стало видно, что яблоня усыпана марлевыми повязками. Фигура срывает повязку и затыкает мальчику рот. Оратор продолжает безмолвную речь. Мальчик растворился в толпе.
Конечно, можно на этом не кончать. Пусть появятся еще мальчики. Еще и еще. Пока на яблоне не кончатся повязки. Что тогда? Тогда… думайте сами, я и так отвлеклась.
До чего опьяняет мысль, что нашелся слушатель! Говорящему найти слушающего — такая же радость, как непечатавшемуся писателю найти своего читателя! У Экзюпери король, завидев Маленького принца, вскричал: «А, вот и подданный!» Так же и я: «Наконец-то объявился слушатель!» Правда, Маленький принц подумал: «Как же он меня узнал? …Ведь он видит меня в первый раз!» Вам тоже, наверное, непонятно, как я могу узнать, есть у меня слушатель или нет?! Кто он, этот таинственный слушатель? Что ж, я отвечу. С удовольствием вам отвечу. Нет ничего проще. Этот таинственный слушатель — вы!
Какая чудесная и необходимая категория — слушатель! Уж и мировое признание, и слава, а в своем отечестве нет пророков. В почти пустой аудитории Эйнштейн объясняет свой постулат: «Скорость света в пустоте одинакова во всех инерциальных системах отсчета и не зависит от движения источников и приемников света…»
Как это странно: «…не зависит от движения источников и приемников света…» Ведь если я брошу вам, слушатель, охапку цветов, а вы побежите им навстречу, вы поймаете цветы раньше, чем если бы стояли на месте или ждали, пока они до вас долетят! Но скорость света — странная вещь. Если бы я, дорогой слушатель, швырнула вам вместо цветов свет, было бы все равно, стоите ли вы на месте или помчались вперед, навстречу. Даже если б вы и побежали вдвое быстрее, все равно приближались друг к другу со скоростью света, потому что превысить ее нельзя!.. Вот какая великая вещь — постулат. Мне кажется, даже буддизм можно свести к четырем постулатам
(- Что такое «постулат»?
— Молодой побег разрушенного дерева!
— Но тогда корни должны остаться?! На пустом месте не вырастет ничего?!
— Не знаю… Когда Рахманинов, попав на концерт
джазового музыканта, в перерыве, потрясенный, бросился к нему за кулисы и воскликнул: «Маэстро!
Позвольте, я буду носить ваши ноты!» — тот отвечал:
«Простите, но я не знаю нот…» У него не было образования… Гений! Всё на пустом месте! ‘
— Но речь идет о постулатах, а не о гениях?!
— Постулат — утверждение, принимаемое на веру. Без доказательств. Например, в буддизме это… Минутку, я только скобки закрою): не убивать ни единого живого существа, не зариться на чужую собственность и чужую жену, не лгать, не пить вина. Заповеди буддизма просты и понятны. Неудивительно, что буддизм, возникший якобы в VI-V веках до нашей эры, живет и процветает и по сей день. Это религия, выгодная всем: женись, роди детей и уходи в монахи, чтобы постичь истину! И вот уже брожение умов неопасно более для государства: сыны богатых отцов получают наследство в молодые годы! Отцы сынов тоже довольны: они сидят под деревьями! Глубокие умы сидят под деревьями, стремясь достичь нирваны! Вместо того, чтобы плести заговоры, свергать власть имущих, умы сидят под деревьями! А на сидящего под деревом не нужно ни жилплощади, ни одежды, ни обуви, не нужно воды, энергии, газа — буддисты довольствуются малым! «Отрешись от мира! Самосозерцай!» В этом прямая выгода государству. Итак, объясняет ли буддизм, в чем смысл жизни? Гаутаме Будде открылось, что в жизни есть две крайности: всевозможные излишества либо бессмысленные страдания. Настоящий путь лежит посредине. Это — умеренность во всем, спокойствие, а в результате — познание истины, просветление. Жизнь — вереница неосуществленных желаний, потерь дорогих и близких людей. Прекратить страдания можно, отрешившись от всего земного, от любви в конкретных ее проявлениях, оставив лишь любовь общую, ко всему живому. Будда не объявлял себя спасителем, мессией или богом. Он утверждал, что спасти себя человек может только сам, а он лишь открыл путь к спасению и указывает его другим. Буддизм не объясняет смысла жизни: отрешись и жди, пока на тебя снизойдет озарение. Помочь тебе не может никто…
Поначалу все утешаешь себя, говоришь: ведь не может же быть, чтоб человек, как и животные, был придуман лишь для того, чтобы продолжать свой род. Чтоб было кому жениться, платить налоги, принимать присягу, воевать, читать газеты, хоронить умерших, порождать и воспитывать новых, которые тоже ничего не поймут и которым поначалу придется пообещать: «Вырастешь — узнаешь!» — чтоб не отбить желание расти дальше (правильнее эта фраза звучала бы так: «Вырастешь — узнаешь, что ничего не узнаешь»).
Ради чего родиться? Ради денег? Ради славы? Работы? Работать, чтобы жить? чтобы работать? Что изменится, если один человек умрет? Если именно ты умрешь? Ничего не изменится. Все так же будут расцветать деревья весной, все так же будет зеленеть трава. Все так же будет утром вставать, а вечером садиться солнце. В ноябре все так же выпадет снег и будет сочно хрустеть под ногами, ласково и бесстыдно укрыв собою землю. Весной из дальних неведомых стран, звеня серебряными крыльями, прилетят три весенних месяца — март, апрель, май — и смех их рассыплется в небе тысячей колокольчиков, тысячей соловьиных песен. А потом — ландыши, клубника, бабочки, грибы. А потом — желтые листья. Разве что-нибудь изменится, если одного человека не станет? Ничего не изменится. Кто б тот человек ни был.
СЛЕДСТВИЕ. Человеку ничего не дано. Появившись на свет помимо своей воли, он влачит существование, следуя по заранее намеченному пути, заканчивающемуся на кладбище. За человека все решено, будто он вещь, предмет, камень. Судьбы своей он не в состоянии изменить, что бы ни предпринял. Вот вам и следствие…
Последнее слово сказано. Пора выходить из игры, не дожидаясь, пока те, с клюшками, наиграются мной вволю. Все готово: пузырьки — на полу, таблетки — на столе. «Быть иль не быть… Достойно ль смиряться под ударами судьбы…» Недостойно. Уж лучше «не быть». И ночь подходящая: лунный свет. Мне кажется, это легче сделать, если знаешь, что земля залита лунным светом. Жаль только, что сирень еще не расцвела. Разве это проблема? Напечатаем, что сегодня не 15 февраля, а 15 мая!.. Весна. Раскрываются первые кисти сирени. Люди подходят к сиреневым кустам и погружают лица свои, невольно закрывая при этом глаза, в воздушные зыбкие фиолетовые, лиловые, белые облака, вдыхая нежный и тонкий запах. А в это время я… А может, лучше завтра? Встретить день рождения, и уж тогда? Хорошо. А сейчас — спать. Спать! СпатьП!
А глаза не закрываются. Буду считать баранов. Два барана подбежали к ручью. Первый разбежался и прыгнул. Второй — взял да и перешел вброд. Появился козленок. Перескочил через ручей. Раздумчиво выплыла из леса печальная коза. Не заметила, что берег пошел под уклон, споткнулась и упала в воду… Эта самая коза и есть я.
— В каком смысле?
— В таком, что родилась-то в год Козы. Гороскопы составляли, видимо, не дурачки, и потому, заметив сначала: «Это неверно. Это тоже неверно»,- каждый найдет все ж две-три фразы, применимые к себе: «Элегантная, артистичная, влюбчивая по натуре, Коза могла бы быть самым очаровательнейшим из знаков, если б не была такой пессимисткой, колеблющейся, беспокойной… Народная мудрость гласит: «Коза всегда будет жаловаться на плохую траву, где бы она ни паслась»… Не доверяйте ее большому уму — он находится на службе у ее капризов…» Комментарий: каждый мог бы быть очарователен, если б временами не впадал в отчаяние; как бы ни жил человек, он всегда хотел бы жить лучше (кроме глубоких умов, которые сидят под деревьями, но даже и они хотят перейти в иное состояние — в нирвану!); насчет ума варианта два: если ум есть, он находится либо на службе у капризов, либо служит иным — высоким! — целям (про себя я считаю так: ум-то у меня есть, но пользуюсь я им редко). Однако продолжим: родилась я 15 февраля, в тот самый день, когда древние римляне веселыми оргиями отмечали праздник покровителя домашних животных (а значит, и коз!), бога плодородия, Фавна (не знаю, стоит ли отмечать, что ни в каких оргиях я никогда не участвовала?!). А с баранами ничего не получается. Когда проспала жизнь, ночью трудно заснуть. Но я — снова закрываю глаза.
Это только кажется, что вокруг темно, а ведь там, на полу, в лунном свете, лежат на боках пузатые пузырьки, поблескивая ребрами своих стеклянных кафтанов, увенчанных пластмассовыми или жестяными колпачками. Такие бездумные, безголовые пузырьки — кафтаны да колпаки! Колпаки да кафтаны! А ведь раньше в них были таблетки: хочешь — лечись, не хочешь — отравись! Им все равно. Им! Все! Равно!!! Глаза мои как у куклы: не могу с ними совладать — закрываю, а они открываются, глупо хлопая ресницами. Как уговорить их заснуть?! «Видите ли, дорогие мои! Я — бесчувственная кукла. А когда кукла лежит, глаза у нее должны быть закрыты. Таков порядок. Значит, сейчас вы должны быть закрыты!» Вроде бы поняли — и вдруг: «Нет! Нет! Нет!!!» Кто это кричал?! Этого не может быть! Тело мое — опустевший дом, с выбитыми и вылетевшими от ветра и сквозняков стеклами, опутанный паутиной, с ветхими половицами, по которым давно уже не ступала ничья нога. Кроме оболочки, во мне ничего не осталось, как в этих пузырьках, что валяются сейчас на полу. Кто же тогда крикнул: «Нет!»? Кто?! Значит, чудом уцелела то ли одна молекула, то ли атом один, а может, голос, которого хватает только на одно слово: «Нет!»,- но и это — удивительно, но и это — чудо…
(Не слишком интересно и не слишком гладко, но зато — искренне. Пусть хоть кто-нибудь придет к ней в гости, все-таки 25 лет!)
Я лежала с открытыми глазами и — вдруг!!! — я увидела звезду… Она была такая яркая, будто лампа висела в небе. Легким серебристым облачком ее окружал ореол. Она была… она была… Она смотрела прямо в форточку на меня!!!
(- Уж это ни в какие ворота: чтобы смотреть — нужны глаза, а разве у звезд они есть!)
— Вы правы. Конечно, вы правы. Давно уж не
доводилось мне глядеть в небо. С тех пор, как перестала быть маленькой. Вот и забыла, как выглядят звезды…).
Когда я была маленькой, мы с моей подружкой Людкой Ольховской (а мы звали друг друга именно так: «Людка! Ленка!» Родители нас ругали, объясняли, что это нехорошо, но нам так больше нравилось. Мы чувствовали совсем иной вкус имен, иное их звучание — против навязших на зубах домашних «Людочек» и «деток») звездной зимней ночью, лежа на санках и глядя в небо… в те волшебные зимние ночи, скатившись на санках в крохотный овраг, единственный в нашем городке, мы, почти во весь рост умещавшиеся на санках (кроме валенок!), чувствовали себя взрослыми, смотрели на звезды, считали их, делили поровну между собой («От твоей руки до Людкиной руки — мой участок неба, а от моей руки до…»). Мы обладали звездами, не причиняя им вреда, не требуя от них ничего взамен. Если у кого на участке оказывалось две звезды, а у другого не было ни одной, мы дарили звезды друг другу. Безвозмездно. И мечтали, когда вырастем, жить втроем: Людка, Лорка и я. Когда я была маленькая… А когда повзрослела, перестала смотреть в небо. Стала жить, уткнувшись носом в землю. Как это случилось? Не знаю. Случилось, и все. И надо же, чтоб именно сегодня звезда заглянула в форточку! Чтобы… НЕТ! Не может быть!!! Мне показалось. Невероятно. Мне показалось, что в небе пляшет звезда…
Вот как это начинается. Ты лежишь в постели, под одеялом, голова вроде бы соображает, за окном, как и полагается, нормальная звездная ночь, и… И все бы в порядке, да в черном прямоугольнике с золотыми дырами, что виден в твою форточку, начинает плясать звезда! Вот как ЭТО начинается. Задергиваю шторы.
Смотри также:
Тама Яновиц. Рассказы
Для тех, кому не спиться по ночам 2
Для тех, кому не спиться по ночам 3