* * *
Напиши тишину, если сможешь, и белый листок
Изблокнота лазури неслышное облако вырви,
Утоленная сухость, касанье, прохладный исток,
Пустота и наполненность и многоликое Имя.
Пустота и наполненность – веером долгое Да
Ненасытною фрезой врезается в даль горизонта
Наша пьяная злость. И должно быть, так будет всегда,
Коль до первой звезды не сумеешь сменить свой сезон ты.
Не успеешь разбрызгать весенний подтаявший снег,
И сосудики солнца топя в нарастающих лужах,
Не успеешь найти свой нечаяяный, шаткий ночлег
Из тепла и панбархата ночи и траурных кружев
Отвлеченных речей ни о чем. обо всем, о тебе
С незнакомой звездой, с юго-западным запахом гари
Притаившейся в трещинке на пересохшей губе,
Ну, а дальше проспект – мой махатма в неоновом сари.
Напиши тишину и надев свой хрустальный колпак,
Сквозь изломанный мир протяни жемчуга ожиданий.
На двадцатом витке догматизма потрескался лак,
И остался в руке ледяной иероглиф незнанья.
* * *
Поджав, как хвост умытую цитату,
Что называл соленым словом мысль,
Чуть проскулив про скудную зарплату,
Сказал – звони, и двое разошлись.
До следующей, может быть досадной,
Случайной встречи, или навсегда,
На ветер, лакированный прохладой,
На параллели или провода
Спускалась осень, смаргивая сонно,
Еще не разобравшись, что к чему,
И умерло несказанное слово,
Неслышно и не нужно никому.
* * *
Стеариновый отблеск стихов,
Замещенный накалом спирали.
Смехотворная ересь стихает
Под напором враждебных слогов.
И кокосами между зубов
Между рифм застревают пустоты,
В странной спешке залитые соты
Мертвым воском придаточных слов.
Лишь бы спутать штампованный шаг,
Позабыть рафинировать рифмы.
С добрым Богом бомжей и бродяг
Поболтать…
Опять оцепенело
Мысль в кривое зеркало листа
Смотрится и ритмы беспередела
Корчатся, как в топке береста.
Опознанье изуродованного тела,
Вязкая гармония заик,
Хрипотцою выщербленный крик,
Как-то нарочито неумело,
Сложенно, как перочинный нож
Неживое самовыраженье,
И привычка некрологов ложь,
И на веру – вечное движенье.
* * *
Высохли два русла.
Сон подлегкий хруст,
Усмехнулся тускло
Седенький Прокруст.
Струйками по бедрам
Истекает страх –
Это так не модно –
Синька на губах,
И не эстетично
Чахлый мир дразнить.
Соблюди приличья
И останься жить.
* * *
Блуждают выкресты любви
По лабиринтам словоблудья,
Ища облезлое руно
Для оправданья жизни, но
Все одиночества свои
Вдыхают скомканною грудью.
А в стрелах стрелок вялый яд,
И неизбежность пораженья,
Диагоналей перекрест,
Свеча – труслмвый лисий хвост,
Да чей-то позабытый взгляд
Вплывет в двойное отраженье.
Остекленевший фейерверк шоссейных фонарей бессилен
Сплестись в спасительную нить,
И Ариадна спит в могиле.
* * *
Адвакатура разума, увы,
Уже не состоятельна отныне.
И верно не сносить нам головы
В иссушенной неврозами пустыне.
Два идиота на одну семью,
Пожалуй,слишком много и опасно,
Но что поделать, если я люблю,
И ты на это больше не согласна.
Попробуем – быть может, повезет
Поставить кон не черную лошадку.
Согреемся, а там и жизнь пройдет
Не так уж быстро и не слишком гадко.
Смотри также:
Настоящая любовь уходит тихо
С уютом тесного угла
Легенда о Нарояме