Смахнув с макушки кремня перхоть искр,
Я прикурю от рыжей смерти газа.
Когда предложит сонный василиск.
Ремикс усталости и вычурную фразу.
Пойду сквозь моросейку ноября,
Вдоль пенопласта белых, звучных ягод,
И вновь отечные и глянцевые лягут
Под ноги тени память теребя.
Немного лихорадит и мутит
Простудная, осенняя ломота.
И свой пришпорив джип лихой джигит
Скрывается за близким поворотом
Свежий снег и кристаллики мерзлого света
Ртутный столбик любви стал короче… Усталость и ложь
Не оставив следов просочилось в остывшее лето,
И окрасили кровью китайский зазубренный нож ,
Никого не виню за надуманность зыбкого марта.
Иллюзорность апреля, и вспышкой исчезнувший мир.
Я хотел бы иначе, но бита червовая карта,
А туз пик — пиком вниз, и за проигрыш грязный сортир.
Дом из запахов и сквозняков, и тупой субфибральной ломоты,
Мои рки почти позабвли свое естиство.
А касание губ, как занудная злая работа…
Остается тоска и мерцание рваных листков
Где вина не вина, где болезнь как просто безволье,
В принужденном родстве и соседстве затравленных душ,
Если сказки кончаются свадьбой, то жизнь начинается болью,
На могиле любимого пьяный воляется мух
Смотри также:
Настоящая любовь уходит тихо
С уютом тесного угла
Легенда о Нарояме