Для тех, кому не спиться по ночам 3

НАЧАЛО

Вскоре все в белых халатах стояли внизу.
– А вы знаете, староста, – начал В. Н., помогая Леночке выбраться через окно аудитории первого этажа, – простейшую модель, на которой можно показать, как видится один и тот же объект в разных системах отсчета? – И привел в пример дом у Экзюпери: – “Я видел красивый дом из розового кирпича…” – это одна система отсчета. И: “Я видел дом, он стоит сто тысяч франков”, – это тот же самый дом в иной системе отсчета…
…шарф развязался и соскользнул вниз…
…мы стояли на Эйфелевой башне в Париже и бросали вниз: я – камень, а он – шелковый шарф… и время нашего пребывания в Париже было – Покуда Шарф Не Коснется Земли…
Мать друга Эйнштейна вспоминала: как-то раз Эйнштейн пришел к ним простуженный и повязанный каким-то странным шарфом, оказавшимся дорожкой с комода – скромным украшением комнаты, что снимал он у гладильщицы.
…первая жена Эйнштейна была сербка, Милева Марич…
Леночка стала студенткой факультета кибернетики – а всего-то и требовалось, что забрать документы, выйти из игры.
Как устали глаза! Нет-нет, не улетайте! Это просто давление изменилось! Мы это даже на работе сегодня обсуждали! Еще наша сотрудница забежала рассказать, как она съездила с мужем в театр…
– Вы представляете?! Едем мы с мужем в метро, и вдруг на “Академической” входит белая с негром! Вы представляете?!
– Ну и что?!
– Нет, вы послушайте! Он ее за руку держит!
– И что же?
– Нет, вы меня не поняли! То ли вы меня не понимаете, то ли я вас? Негр! С белой! Он! ее! за! руку! держит!!!
– Может, они любят друг друга?
– Нет! С вами невозможно разговаривать! – Уходит, хлопнув дверью. Общий хохот.
Начальник. Поразвлекались, теперь начинаем работать. Через пять минут включат машину.
Кто-то (зачитывает вслух из газеты): “В Югославии производится слив по полкило на каждого жителя планеты…”
Голос. Где мои полкилограмма?!
Эх, Югославия… Ох, Югославия! Что же ты вспомнилась мне?
Если вы поняли так, что я когда-нибудь там была, вы меня неверно поняли. Я знаю только, что это чудесная страна у моря, у Адриатического моря, которое там называют Ядран. В этой стране живут югославы – сербы, хорваты и другие национальности – и все они отличные ребята.
…первая жена Эйнштейна была сербка… Петр… Какое прекрасное имя! Какое чудное, властное, краткое имя! Какое волшебное имя! Да. Да…
– Это все очень хорошо, но при чем здесь сербы и хорваты?!
– Про теорию относительности было обещано?
– Было.
– Было выполнено?
– Ну в общем-то да.
– А теперь будет сверх плана – про сербов и хорватов.
– Ну, неужели нельзя сюжет какой-нибудь дать?! Ввести героя, пусть у них будет с Леночкой любовь, а в конце намекнуть, что они поженятся?! Вещь сразу зазвучит, неженатый читатель тоже захочет создать семью!..
– Нет.
– Я вам такие идеи подкидываю, и хоть бы спасибо!.. Тогда так: если про любовь не будет, не стану дальше читать.
– Хорошо… Пойдем на взаимные уступки: у Леночки будет любовь с хорватом.
– Да отчего же с хорватом?!
– Ну, тогда с сербом. Но эта моя уступка – последняя. Не хотите читать дальше – отдайте мою книгу!
– Как?! Еще ведь про Клеопатру не было!.. Но все-таки: почему же с сербом?!
– Вот читатель пошел!.. Поймите же, это только вы можете позволить себе спрашивать все что угодно. Я же нахожусь в положении фокусника: чтобы показать фокус, нужно иметь определенный набор предметов – коробочки и ящички с двойным дном, потайные карманы, ловкие руки,- иначе фокус не удастся. Я хочу понять для себя, в чем же смысл жизни. Если у меня не будет теории относительности, постулатов буддизма, серба – ответа не получится, все развалится.
– Давайте-ка лучше про Леночку с сербом.
– Вы уже согласны на серба?
– Да хоть на черта, лишь бы про любовь!
Петр… Какое прекрасное имя (звезда в небе изменила цвет). Вам… вам тоже нравится? Вы хотите, чтобы*я рассказала? Вы хотите услышать о человеке, которого звали Петр? Что ж…
Он был громадного роста, с длинными, темными, чудесными волосами. Усы у него, конечно, тоже были. Он был царь. Я рассказываю вам о нашем царе, Петре Первом (звезда побагровела). Это был великий человек! Денно и нощно заботился он о славе отечества, повсеместно насаждая культуру! В Эрмитаже есть специальный зал, посвященный его памяти, и там – люстра, изготовленная им собственноручно!.. Узнав, что в Риме при раскопках найдена статуя Афродиты, он дал указ немедленно купить ее и отправить в Петербург… (отчего же я говорю все быстрее и быстрее?! Звезда стала совсем черной…) Не улетайте! Я согласна! Я расскажу! Раз уж так получилось, я расскажу… У одного итальянца сказано: “Я, писавший лишь по той причине, что печальное время не позволяло мне действовать…” Я буду рассказывать лишь по той причине, что нет другого выхода. “Пред нашим представленьем мы просим со смиреньем…” Предупреждаю, что говорить буду путано – это свойственно мне. Мало того, сбиваясь с пути, буду увязать в словесных дебрях, и вы должны будете давать это понять, не стесняясь (мне, как одному из главных рассказывающих лиц, а иногда даже замешанному во всей этой истории, трудно разобраться, что здесь важно и что – не очень. Нельзя допускать, чтоб сухой, упавший с дерева листок имел такой же вес, как слово, взгляд, дело).
В моей истории не ищите поучительного. Поучения скучны. Я буду рассказывать о том, что меня волнует, не поучая, но ища сочувствия. Моя история называется “Сказка о красной карете”. Слушайте и будьте готовы к тому, что я обязательно перепутаю эпизоды, забуду важные детали, перевру конец. Одно могу утверждать смело: нечто подобное когда-то было, пусть не со мной и не совсем так.
Жила-была девушка…
– А как ее звали?
– Лена. Елена. Елена Владимировна. Имя было у нее как музыка…
– А на какие средства она жила?
– Окончила институт и работала.
– Кем?
– Золушкой.
– Сейчас таких работ не бывает!
– В другом смысле: очень плохо она работала! Как будто золу из печки выгребала. А люди рядом с ней не догадывались, кто она, и думали, что это обыкновенный инженер. Но хватит о Елене Владимировне. Цвет волос или глаз ничего не изменит. Звали ее хорошо, а работала она плохо. Души в свою работу она не вкладывала – вот суть. А цвет глаз – что он может изменить?!
Как-то раз Лена в своей старенькой машине, купленной в комиссионке за три с половиной тысячи (чтобы купить ее, Лена четыре года ночами и по выходным переводила статьи в ВЦП, отказывая себе во многом и часто довольствуясь котлетами за 7 копеек. Вы правильно поняли. Я говорю о котлетах за 7 копеек. Зато я думаю о высоких материях. Гораздо хуже, когда кто-то “…говорит о мирах, половой истекая истомою”. Итак, котлеты за 7 копеек. Часто они казались просто прекрасными. А уж свекла под майонезом!! “Никогда! Ни одному человеку!!! Я не сказала! Что дела у меня идут плохо! Дела у меня всегда лучше всех! Что бы ни случилось. Надо иметь гордость…” Раз уж пошла такая чересполосица, напишу еще немного о машинах. Мэрилин Монро в Голливуде поучали: “Киноактриса без автомобиля – это паралитик без ортопедического кресла” (Помните? Это все в скобках!). Вы уж забыли начало неоконченной фразы? Вот оно…) как-то раз Лена в своей старенькой, давно требующей ремонта карете…
– А дальше-то что?!
– Дорогой мой слушатель… Нелегко объяснять мне, ибо отчаялась я, и не знаю, и забыла, как звучит Слово, но так дорого мне ваше внимание, и ваше участие, что и в паузах мне не хочется с вами расставаться, потому что и паузы нас объединяют, и мне хочется продлить, растянуть их, потому что, как только вы все прочтете, я снова окажусь “одна… Но к делу.
…Летний ливень. Поздняя гроза.
Дождь идет,
но мы не слышим звука.
(…)
человек по улице идет,
и навстречу женщина идет,
и они
увидели друг друга.
Я не знаю,
что он ей сказал,
я не знаю,
что она сказала,
но –
они уходят на вокзал. Вот они под сводами вокзала.
(…)
Что же будет дальше?..
(Из книги Ю. Левитанского ” Кинематограф “)
Каждый день, когда я встаю, умываюсь, варю кофе, печатаю на машинке, я всегда думаю о нем. Мне не нужно закрывать глаза, чтобы увидеть его лицо: достаточно представить, что вокруг снова летняя осень, и перекресток со светофором, и он. То есть, я хочу сказать, т ы. Я часто разговариваю с тобой, хотя ты вряд ли меня помнишь (забвение – та же смерть, вот и валяются на полу кафтаны да колпаки, колпаки да кафтаны…). Но раньше, когда я этого хотела, я тайно встречалась с тобой (об этом никто не знал, даже ты). Стоило мне оказаться в пустой комнате -.и я переносилась в тот осенний теплый день и ты выходил мне навстречу из красной кареты, то есть из красной перламутровой машины…
Кому сказать спасибо за то, что мы встретились и были рядом? И что можно сделать, и кто виноват, если судьба в тот счастливый и горький день вышвырнула меня на дорогу навстречу тебе?!
Твоя машина заслонила собой весь мир в зеркальце обзора. Я перестроилась во второй ряд, но ты не стал обгонять. Я попробовала отстать, потом – уйти вперед. Бесполезно! В огромном городе неизвестные двое плыли бок о бок в безумном потоке машин; и не нужно было скорости, и не нужно было ветра для ощущения полета. Глаза наши встретились, и у меня закружилась голова. Бежать! Бежать! Со всех ног! Из последних сил! Вот я у обочины. Мотор заглох.
У него был такой легкий-прелегкий шаг, такое улыбчивое, молодое, свежее лицо, дополненное для солидности усами, что и всякий, окажись он на моем месте, потерял бы голову. Росту он был высокого, в плечах – косая сажень. Лет ему было двадцать семь.
– Как так?! Зачем обманывать?! Разве в двадцать семь бывает молодое, свежее лицо?!
– Эх, вы!!! Даже Леночка, даром что она толком ни в чем не разбиралась, и то знала, что в двадцать семь только еще начинают становиться по-настоящему мужчиной!!!
Вы смотрели когда-нибудь каталоги товаров? Смотрели? Обращали вы внимание на всех этих мальчиков в разделе “Товары для мужчин”? На их идеальные фигуры, мужественные лица, сверкающие улыбки, на их шикарные костюмы или пальто – в зависимости от того, что они рекламируют? Так вот: он выглядел так, будто вылез не из машины, а сошел со страниц каталога. Он был красив до того, что казался ненастоящим! Он был – и его не было, а только обман, мираж. Или слишком он молод? Слишком красив? Слишком шикарная у него машина? Наверное, все сразу. Я попала в чужой фильм… Мальчик, бумажный обманный мальчик, вырезанный из журнала, стоял рядом и что-то говорил. Бумажный мальчик. Если пойдет дождь, он размокнет, если будет солнце – нарисованные чудесные губы растекутся по лицу. И тогда – показалось или так было? – мальчик медленно опустился на колено на пыльный асфальт. Машины проносились мимо, водители понимающе усмехались. Один притормозил: “Слушай, ты – чё над мужиком издеваешься?”-неодобрительно покачал головой. Случилось чудо: бумажная фигурка ожила, ее стали замечать люди! И тогда Лена кивнула. Он сел к ней в машину.
– Меня зовут Петер – по-вашему, Петр. А тебя как зовут?
– Что тебе нужно?
– Ты отлично водишь машину, вот я и решил перенять опыт.
– У меня Мотор заглох, понятно?!
– Открывай, будем чинить!
– Трос порвался.
– Не понял.
– Железная веревка. Потянешь – открывается капот.
– Что это – капот?
– Где мотор находится.
– У тебя есть… как же это по-вашему?!. Сейчас принесу.
В чемоданчике было полно всего, но трос подцепить не удавалось. Петр, пытаясь вытянуть конец через вентиляционную решетку, ободрал руку. Проступила кровь. Лена – и пусть первым бросит в нее камень тот, КТО сам без греха,-повторяла: “Пусть бы этот трос подольше не доставался”,- а когда Петр заводил мотор: “Пусть бы этот мотор подольше не заводился”. Увы, вскоре все было сделано. “Только бы не заплакать! Только бы…”
Петр продул бензонасос.
– Видела, какая грязь!.. Я заслужил теперь, чтоб ты сказала имя?
– Лена, только знакомиться с тобой я не буду.
– Ты сейчас торопишься. Вот мой телефон, позвони. Я буду ждать.
Эх, Петр! Чего тут ждать? Безнадежно все. Нет надежды на счастье. Нет.
Ну что ж… Любовь! Любовь… Вот математика – логика физики! – вывозит ее на своей спине в королевы естественных наук, а вот Аристотель, уступив просьбам куртизанки, под окнами дома ученика своего, Александра Македонского… Эх, любовь, любовь!.. Давно известно, что влюбленным свойственно совершать подвиги либо каким-то иным способом увековечивать имя предмета своей страсти. Так, по просьбе Джулиано Медичи Боттичелли изображает его возлюбленную, Симонетту, в образе Венеры, стоящей в раковине и только что рожденной из пены морской… БЕРЕГ МОРЯ ПОСЛЕ ШТОРМА.
– Пап, что это за накипь на берегу?
– Это пена.
– А откуда она берется?
– Из грязи.

НАЧАЛО :: ДАЛЕЕ